Название: Три часа утра. Автор: Ашиеру Блэк. Пэйринг: Дерст/Эминем. Рэйтинг: NC-17. Саунд: Eminem - 3 a.m. Посвящается Фредерику. Автор... Автор охуел.
Читать. Три часа утра; ты просыпаешься, рывком садишься на постели. Губами, ртом воздух хватаешь; воздуха не хватает, сука. Пальцы дрожащие, ладони влажные; простыни мокрые от пота. Три часа утра, сука, ты моя сука; просыпаешься, задыхаешься. Дерст дергает меня в постель обратно. Тебя затягивает в очередной кошмар. - Иди сюда, - шепчет Дерст мне в губы. Ледяные пальцы по телу, заставляя вздрагивать, заставляя дрожать от возбуждения, холода. Синяки на плечах, синяки на запястье. Кровоподтеки на шее. - Сучка, - с наслаждением произносит Дерст. - Ты моя сучка. Три часа утра. Он поджидает меня в моем собственном доме, я вваливаюсь к нему в гримерку. Он меня дразнит, я его провоцирую; двери хлопают, бьются стекла. Дерст толкает меня на постель, Дерст толкает меня к столу. Дерст прижимает меня собой к стене. Прямо на пол; или лицом к двери; или на четвереньки на ковер, так, чтобы оставались ссадины на коленках после. Дерст трется коленом между моих ног, Дерст кусает мои губы. - Тебе нравится, вот так - чтобы рот в кровь? - Фред Дерст смеется. - Тебя это возбуждает? Дерст отстраняется, чтобы мне врезать. По щеке, разбитые губы, я слизываю кровь. Сучка. Ты моя сучка. Три часа утра, Дерст впивается в мой рот, в мои губы, не позволяя вздохнуть. Не позволяя вдохнуть, не позволяя стонать, Дерст сжимает пальцами мои запястья. Хватка мертвая - не вырвешься, даже если очень захочешь. Я не хочу. - Раздевайся, - Фред смеется, Фред щурится, глядя мне в глаза. Зрачки расширяются, сливаются; я ширяюсь его взглядом, сука, какая же сука. Дерст отпускает мои руки, я послушно расстегиваю джинсы, спускаю их до колен, с трусами вместе. Дерст наблюдает, смотрит, ухмылка на его губах заставляет меня вздрагивать. Кровь с нижней губы, я вытираю ее пальцами, Дерст вцепляется в мою руку, облизывает мои пальцы сам. Кусает, лижет; отстраняется, бьет снова. - Сучка, - выдыхает Фред. Он надо мной издевается, я его провоцирую. Никакой наркоты не надо, никакой дури, никаких колес. Он сходит от меня с ума, он сводит меня вместе с собой. - Поворачивайся, - Фред почти рычит. Три часа утра, гримерки, комнаты, дома, студии, номера в мотелях. Грязные сортиры дешевых баров. Платная парковка. Переулки. Парки. Это какой-то ебаный пидец. Дерст вгрызается мне в шею, сзади, кусает; Дерст вырывает из меня последние остатки разума, с мясом, с кровью. - Как там наша дырочка? - Фред смеется, пальцами мои ягодицы по-хозяйски раздвигает. - Готова? Жаждет? Скажи мне. Дыхание хриплое, частое, я слизываю кровь с собственных губ; лицом к стене, лицом к двери, мордой в пол, на стол ложась животом. Каждый раз по-разному. Каждый раз одинаково. - Сучка, - шепчет Фред мне в ухо. - Скажи мне. Скажи мне, как сильно ты хочешь. С губ срываются хрипы, с губ срываются стоны. Два или три пальца сразу, Дерст не церемонится, вкручивает, трахает, растягивает, Дерст смеется мне в ухо. Я не могу даже сказать что-то связное. Я не хочу. Три часа утра; ты просыпаешься, садишься рывком на постели. Пытаешься отдышаться, пытаешься вдохнуть, пытаешься выдохнуть. Руки Дерста ложатся на твою талию, тянут к себе обратно, дергают. - Ну чего ты? - Дерст целует тебя в ухо, ты вздрагиваешь, Дерст смеется. - Все хорошо. Иди сюда. Три часа утра, тебя затягивает, утягивает снова; Дерст укладывает тебя на спину, Дерст укладывает тебя на лопатки. Дерст целует твои губы, искусанные, припухшие, жжется все, больно; Дерст кусается и лижет твои губы, снова. Пальцы Дерста в моей заднице, трахают, растягивают, хозяйничают. Сегодня это пальцы. Завтра будет беспроводной микрофон, Дерст счел нужным предупредить, подготовить мою психику и задницу. Вчера это была рукоятка ножа, и Дерст держал лезвие пальцами, смеялся мне в ухо. Вчера Дерст шептал мне на ухо, что если я дернусь, то он может порезаться. Я же не хочу, чтобы он порезался, поэтому я не должен шевелиться, пока он ебет меня этой рукояткой. Я же не хочу. Я не хочу. Три часа утра; я не знаю, что будет сегодня. Что будет после пальцев. Иногда это игрушки, чаще - что первое попадется Дерсту под руку. Дерста это возбуждает, Дерсту это нравится. Дерст хочет слышать, что мне это нравится тоже, я не могу сказать что-то связное. Мне нравится. Дерст сгибает во мне пальцы, внутри меня, с губ срываются хрипы, с губ срываются стоны. - Чего сегодня хочет наша дырочка, м-м? - ДФред почти мурлычет, Фред издевается. Я расставляю шире ноги. Провоцирую. Раздразниваю. Сучка, ты моя сучка. Дерст сжимает мои ягодицы, пришлепывает, раздвигает, кусает меня в шею. Три часа утра, Дерст вставляет мне рывком. Пальцы, побывавшие только что в моей заднице, трогают мои губы. Оттягивают щеку. Сука. Дерст трахает меня, размашисто, жестоко, жестко; Дерст смеется хрипло мне в ухо. - Скажи мне, детка, - языком по мочке уха. Языком в ушную раковину. - Скажи мне, как ты хочешь. Я мычу что-то неразборчивое с Дерстовскими пальцами во рту. Дерстовские пальцы. Губы кровоточат. Губы искусанные, припухшие, Дерст грызет мою шею. Сучка. Три часа утра. Дерст просит, чтобы я себе дрочил. Зрачки расширяются прямо на глазах. Ладони влажные, глаза заливает пот; я двигаю рукой послушно. Дерсту нравится. Дерсту хочется еще. - Сучка, - Фред выдыхает мне в ухо. - Ты моя сучка. Я - да. Я - все. Я почти. Кожа свисает лохмотьями, бедра в крови и сперме, Дерст кусается, Дерст выгрызает куски плоти, Дерст вырывает остатки моего разума. Дерст перехватывает пальцами мой член у основания, не позволяя мне кончить. Три часа утра; постели, комнаты, сортиры, ванные. Кресла, колени Дерста, Фред заставляет меня двигаться самому. Иногда Фреду хочется просто смотреть, как я забираюсь на него, как раздвигаю ягодицы пальцами сам, так, чтобы ему было лучше видно. Иногда Фреду хочется, чтобы я сделал все сам; трахал себя его членом, двигался на нем, запрокидывал голову, стонал, орал, срывался на крики. Отсасывал ему после. Три часа утра, унижение, стыд, Дерст вцепляется пальцами в мой подбородок. Дерст вглядывается мне в глаза. Зрачки расширены, никакой наркоты, никакой дури; я и он. - Нравится? - Фред смеется хрипло. - Нравится, когда тебя дерут? Темп рваный, Дерст двигается резко, грубо, вдалбливается в меня, вдалбливает меня в стену, в пол, в стол, в кровать; снова и снова. - Ты ведь хочешь, чтобы я кончил? - Фред кусает меня в шею. Там не осталось живого места. На мне не осталось живого места, где не побывали бы его пальцы, его зубы, его язык; сучка, ты моя сучка. Ты просыпаешься, три часа утра: ты садишься рывком на кровати. Ты просыпаешься от собственного крика, собственного вопля. Три часа утра: показывают часы на прикроватной тумбочке, электронные, злые, издевающиеся. Дерст говорит, что я его провоцирую. - Ты ведь хочешь? - Фред смеется мне в ухо. - Чтобы я кончил, в тебя, в твою задницу, тебе ведь это нравится, детка? Чувствовать это, чувствовать мою сперму в тебе. Сучка. Ты моя сучка. Я мычу что-то неразборчивое, пальцы Дерста, побывавшие у меня в заднице, хозяйничают у меня в глотке. Гладят язык. Оттягивают щеку. Три часа утра. Дерст разрешает мне кончить. Дерст кончает следом за мной. Я сползаю на пол, каждый раз, снова и снова; сажусь, ложусь. Чаще на пол, иногда - на асфальт или на траву, или на землю. Любая горизонтальная поверхность. Ухмылка на губах Дерста заставляет меня дрожать. Закрыть глаза. Сдаться. Проснуться. Вдохнуть глубоко и задохнуться снова. - Дырочке достаточно? - Фред интересуется почти заботливо, почти ласково. Издевательски. - Дырочке хватит? Дырочка хочет отдохнуть? Не хочет. Я не хочу. Три часа утра; ты просыпаешься, задыхаешься, губы кровоточат все еще; все повторяется заново. Три часа утра, сука, сучка; ты моя сучка.
на улице неверноятная весна. капает с крыш, светит и греет солнышко, такое яркое. на душе светло и хочется лететь. на работу не пошёл, лечу все свои ушибы, но на ногу наступать уже почти не больно. зато отдохну от офиса. впрочем, дома дел дофига, раскапываю свои залежи всякого хлама и не понимаю, почему я просто не могу это всё взять и выкинуть. обнаружилась ещё куча постеров, которые я могу отдать. но я хочу постер с Эминемом! какой-нибудь большой и красивый. типа как раньше печатали в "Неоне" или "Молотке". мож у кого есть?
Название: Drown. Автор: Полосатый Фредерик Пэйринг: Дерст/Эминем. Рэйтинг: R Жанр: сонгфик Саунд: Limp Bizkit - Drown. Посвящается Ашиеру. И самым моим близким друзьям, которым не надо ничего говорить - они и так всё знают.
- Фред, ты заебал лажать, - выплёвывает Вэс, вытирая рукавом лоб. Сэм молчит, смотрит исподлобья на Дерста. Солист в ответ бросает им через плечо что-то невнятное. Джон вздыхает, тихо постукивая палочками по установке, а Литал вообще раскладывает пластинки, делая вид, что он ничего не слышал. Фронтмен популярной группы слишком часто стал сбиваться на репетициях. Он стал больше работать, но его друзья и коллеги отметили каждый про себя, что результаты были странные. А если точнее – становилось хуже. Вообще, у Фреда случались кризисы, но они случались так редко и длились столь недолго, что музыканты никогда не волновались на этот счёт, в конце-концов, с каждым из них это случалось. Фред всегда возвращался в строй быстро и уверенно, потому что его по-настоящему пёрло от того, что они делают, от того, что делает он. Поэтому то, что творилось сейчас, вызывало, мягко говоря, беспокойство. Вэс легко пихает Фреда в плечо, когда они садятся за столик в забегаловке, чтобы пообедать. Он ставит поднос на стол и садится напротив, вынуждая Дерста посмотреть на него. - Старик, что случилось? - Вэс чуть прищуривается, глаза, в которых всегда танцуют хитрые искорки, сейчас даже не кажутся такими насмешливыми. - Я ненавижу МакДональдс, - бросает Фред, задумчиво сжимая пальцами кусочек картофеля фри. Вэсу кажется, что в горле медленно нарастает ком. Он нервно усмехается и отправляет в рот кусок своей картошки. - Фред, послушай…Ты в последнее время сам не свой. Ты не можешь нормально репетировать. Ты… - Борланд. – чеканит Дерст, - если ты сейчас же не заткнёшься, всё закончится хуже, чем в прошлый раз. – и ломает палочку картофеля фри пальцами. Встаёт, забирает куртку и выходит из кафе. Вэс невольно сжимается, что совсем ему не свойственно, провожает взглядом вокалиста.
It's getting closer to the end, every part of me And then disaster takes it's toll, and now i'm left with only me Maybe sorrow plays a role, when you feel unkind Your abuse is medicine, and I'm forever lost in time
Умчаться как можно дальше. Жать газ до предела. Не слышать, что звучит в колонках, Фред не хочет слышать. В колонках беснуется, надрывается, матерится Эминем со своей сверхпопулярной песней, в которой он так искренне ненавидит Дерста. Дерст, кстати, как раз едет от него. Перед глазами Фреда всё ещё Эминем с широко раздвинутыми ногами, мокрый от неистового желания; в голове у Фреда Эминем всё ещё кричит, содрогаясь от очередного оргазма. Дерст просто едет прямо. За окном исчезает церковь, исчезает бар. Он просто едет, никуда не сворачивая, он едет по кругу, ещё и ещё. Автомобиль паркуется у дома только когда солнце окончательно садится за горизонт. Дома Фред света не включает. Он оставляет обувь в коридоре, тихо проходит в гостиную и включает музыкальный центр. Мягкий голубой свет экрана предлагает выбрать композицию. Дерст нажимает несколько кнопок и закрывает глаза с первыми звуками.
Save me Save me Before I drown
- Сэм, ты хоть понимаешь, чё говоришь? – Вэс хмурится, протирая гитару. Уже вечер, пора домой, хотя куда с большей охотой ему хочется пропустить с Сэмом по пиву. Последний разделяет желание Вэса чуть больше, чем полностью. - Ты чё, не видишь, что творится? У Фреда явно что-то случилось, не ведёт он себя так абы почему! Он, конечно, чувак с заёбами, но ты ведь его лучше меня знаешь! – Вэс делает большой глоток из своего бокала и смотрит на Сэма. Риверс не хочет в это верить. Риверс не хочет, чтобы Фреду было плохо. - Я пробовал поговорить, он только нахер меня послал, ну ты и сам в курсе старика Дерста. Но ему нужна помощь, парень, я точно тебе говорю, - Борланд выбивает сигарету из пачки и щёлкает зажигалкой.
It's getting closer to the end, I look back and smile We conquered every single bump in my road, made it all worth while Just remember how I cared, when it came crashing down I'de like to toast to all those angels that were always hangin' 'round
Фред сминает пустую пачку сигарет, выдыхая дым, смотрит, как колечки плывут и растворяются в воздухе. Фред знает, что всё это пора прекращать. Что не будет никакого счастливого завтра, если это всё так и останется. Эминем, который перестал выходить из дома. Эминем, который ждёт его сутками напролёт, не зная, когда Дерст приедет в следующий раз и приедет ли вообще. Эминем, который просит взять его, с каждым разом становится всё одержимее. Рэпер плотно сидит на наркотиках. У него зависимость. Меньше всего музыкант хочет признавать, что ему не всё равно. На съёмках клипа у Эминема Фред чувствовал себя неловко. Он не знал, что ему делать со своими мыслями. С физическим ощущением желания, исходившего от рэпера. После всех этих провокаций со стороны Слима Шейди, что он устраивал в дальнейшем, не получив должного внимания, Фред промолчал. Он ведь промолчал. И сейчас он приезжает только для того, чтобы заткнуть этого ненормального. Он приезжает только для того, чтобы выебать его и уехать. Скоро всё это закончится. Однажды Дерст просто не приедет, он точно это знает. Дерсту не нужны проблемы неуравновешенного наркомана. Дерсту не нужны проблемы. Фред сжимает пальцами виски, растирая их круговыми движениями. Меньше всего Фреду хочется думать о том, что всё это неправда. О том, что он обманывает Эминема и о том, что обманывает самого себя. Фред не хочет считать, на сколько сократились все те дела, которые раньше занимали его свободное время. Он не хочет принимать тот факт, что всё его творчество под серьёзной угрозой, потому что ему самому каждую минуту нужен допинг. Каждую минуту нужен этот мальчишка. И он так больше не может.
Save me Save me Before I drown
- Мне кажется, я всё понял, - Борланд постукивает пальцами по столу, - блядь, мне кажется, я всё понял, чувак. Сэм Риверс поднимает голову, смотря на гитариста внимательно. Это либо что-то хорошее, либо что-то очень плохое. - Я, блядь, понял всё. – шепчет Вэс. – Фред к нему ездит. Я точно тебе говорю, Я знаю, я видел. Сэм поворачивается к открывшейся двери, встречая внимательным взглядом вошедшего вокалиста. Фред молча кивает обоим. - Дерст, зачем вы поссорились? Фред вздрагивает, роняя микрофон, успевая укорить себя за это. Они догадываются. Они догадались. - Она… - хрипло начинает он, - она сама виновата. Борланд переглядывается с Риверсом. - Фред, ты ведь знаешь, что это не так, чувак. – Вэс медленно подходит к фронтмену их группы, пытаясь поймать его взгляд. Он знает, но не может произнести это вслух, запинается, - она…она ведь нравится тебе, да? Сильно. – издалека пытается. - А почему вы называете Маршалла «она»? – спрашивает вошедший Литал, опуская сумку с пластинками на стул.
Maybe life ain't what it seems, 'cause it's all a dream Forgive me Sometimes I feel like a fool, 'cause I'm so uncool Forgive me...
Это случилось из-за него. Это случилось из-за Фреда, как такое могло случиться?! Дерст изо всех сил жмёт на газ. Что, если он не успеет? Что, если…Фред успевает. Судьба подарила ему этот последний шанс, и теперь он точно его не упустит. Дерст приезжает в наркологическую клинику раньше всех. Он виноват в том, что Эминем – бледный и измученный – лежит на кушетке под кислородной маской, а лучшие врачи борются за его жизнь. Судьба сделала всего один телефонный звонок, и он успел. Он знает, что успел, знает, что больше таке никогда не повторится. Слыша нервные, громкие шаги по коридору, Фред Дерст покидает клинику. Только для того, чтобы вернуться сюда за ним. Только для того, чтобы потом сжать его руку крепко. Для того, чтобы смотря в бездонные голубые глаза прошептать «Детка, прости меня. Я больше никуда не уйду».
признаться, я так ждал такого фика...но получилось ещё лучше, чем я ожидал. вааааау.
Название: Поздно. Автор: Ашиеру Блэк. Пэйринг: Дерст/Эминем. Рэйтинг: PG-13. Саунд: A Broken Silence - Are You Not Entertained? Посвящается Фредерику. Посвящается всем, кто сказал: "...пока не поздно." Привет.
Бог уснул за рулём И наши кишки размотало на тысячу миль вперёд Мы сами себя убьём Никто не спасётся Никто не спасёт (с)
В тот момент я почувствовал себя слепым идиотом. Как можно было этого не видеть раньше. Как можно было в это не верить раньше. Со смехом отмахиваться, фыркать, крутить пальцем у виска, потешаясь над собственными мыслями. Я не придавал значения всему этому раньше, а стоило. Ненависть одного. Равнодушие второго. Эминем поливал его грязью со сцены, в интервью с телеэкрана и в собственных песнях; на концертах и выступлениях и дисках; и Дерсту было плевать. Дерст даже в суд не подал. Я не придавал этому значения, ничему из этого. Они не смотрели друг друга. Это было уже после; ненависть затухла, равнодушие продолжилось, мы встретились в каком-то клубе, Эм и Фред, они не смотрели друг на друга. Ничего такого. Просто температура повысилась. Эм касается пальцами собственных губ. Дерст ухмыляется, мне видно это с моего места. Дерст говорит что-то, пихая Сэма в плечо, и мне почему-то кажется, что Фред произносит: "Сучка." Засосы на шее Эминема. Маршалл кидает на него один-единственный взгляд, уже когда мы с ним уходим. И в этом взгляде, кажется, все. И я чувствую себя слепым идиотом. Мудаком, который не видел ничего раньше, и не увидел бы, и не понял бы, и... Те несколько секунд, что Эм скользнул, мазанул взглядом по Фреду, Маршалл горел. Сгорал изнутри. Пересохшие искусанные губы. Сучка. Маршалл смотрел на него так, что мне самому хотелось сдохнуть. Сплелись взглядами, притерлись, утопили друг друга, сожгли нахер, и пепла не оставили. Сучка и пидор; а меня там будто не было. Там вообще как будто никого не было. Фред кивнул едва заметно; это можно было бы принять за приветствие, или за прощание; да только Дерст смотрел на него так, что мне захотелось сдохнуть повторно. - Ты с ним спишь? - я спросил у него в машине. Маршалл трахался с радиостанциями, пытаясь найти что-то, по его мнению, приличное. - Что? - Эма выдал дрогнувший голос. Слышал он все прекрасно. И я оказался прав. И он не знает, что сказать, и что ответить, и пальцы сжаты в кулаки так, что костяшки белеют. - Ты с ним спишь, - и это уже не было вопросом. - С Дерстом. С Фредом. Эминем рассмеялся, мотая головой. Пальцы Маршалла касаются засосов на его шее. Нет, хочет сказать Эм. Конечно же, нет. - Маршалл, - я поворачиваюсь к нему. - Ты вообще соображаешь, что творишь? Соображаешь, что с тобой будет, если об этом узнаю не я, а кто-то еще? Маршалл, блядь, ты вообще... Я запнулся. Запнулся, заткнулся, и все слова застряли где-то в районе желудка. Маршалл поднимает на меня взгляд, Маршалл облизывает пересохшие губы. - Соображаю. Сплю, - Эм пожимает плечами. Я молчал с полминуты где-то, не находя слов, не находя ругательств, не зная, что сказать, чтобы вернуть этому парню рассудок. - Маршалл, это надо прекращать, - я качаю головой. - Вырывать с корнем, пока еще не поздно. Соображаешь? Это надо... Маршалл поднимает на меня взгляд. Мне хочется сдохнуть, в третий раз за последние десять минут. - Уже поздно, Дре. Уже слишком поздно, - говорит Маршалл. И когда он это говорит, у него глаза от счастья светятся. Мне хочется умереть. Мне хочется сдохнуть. Маршалл улыбается, пальцами своих губ касается. Пересохших, искусанных; Дерстом искусанных. - Поздно, - повторяет Маршалл. Улыбается. Светится. Горит. Сучка.
It's cold and dark I think I'm going insane The end is coming - it's true I'm all alone and I'm screaming your name It seems that's all I can do
But it's too late to turn back now It's too loud to hear the sound I'm so lost, I can not be found It's too late to turn back now
It's hard to focus when your life is a blur It's hard to see the truth How can I move on when there's so much to learn And every road comes back to you
But it's too late to turn back now It's too loud to hear the sound I'm so lost, I can not be found It's too late to turn back now
знаете, есть такие песни, ощущение от которых не описать словами. от которых в душе всё переворачивается, от которых счастье внутри тебя is on the rise. и это одна из них, да.
Название: Rocket man Автор: Полосатый Фредерик Пэйринг: Дерст/Эминем. Рэйтинг: джен Жанр: POV Таймлайн: с 2001 года по 2009 год (преддверие релиза альбома Eminem - Relapse) Примечание: повествование ведётся от лица сэра Элтона Джона. Все факты об именах, песнях, разводе и смерти - достоверны. О взаимоотношениях - судить уже вам. Саунд: (1) - Elton John - Rocket man (2) - 2Pac & Elton John - Ghetto Gospel (3) - Elton John - Blessed (4) - Elton John - Can you feel the love tonight п.с. в тексте помечены границы звучания определённого саунда. Посвящается Ашиеру.
Читать. Пачка исписанных вдоль и поперёк листов, с переправленными на много раз текстами, ложится ко мне на стол. - Что, если я скажу ему это, а? - глаза Маршалла горят, он, похоже, даже запыхался, торопясь придти. - Вот, прочитай. Я часто думаю о том, что не могу звать его Эминемом, хотя, несомненно, это реальная часть его натуры, основная её часть. Сильная и жесткая, как панцирь. Я знаю его и как Эминема и как Маршалла уже давно, именно поэтому я предпочитаю звать его Маршалл. Я мог бы многое сказать о том и о другом, ибо мне довелось многое увидеть и понять, даже слишком многое, хотя Маршалл уверен, что идеально спрятал все свои слабые стороны. Нет, не подумайте - он всегда настоящий. И, впрочем, не боится сказать публике и о некоторых своих слабостях, тем самым, становясь ещё сильнее, но...вы понимаете. Чужая душа - это большой секрет, в глубине которой сокрыты такие тайны, о которых не стоит знать никому. Честное слово, я сам никогда бы не подумал, что жизнь даст событиям такой необычный и неожиданный ход, но всё случилось именно так, а не иначе. Мы стали общаться больше после того самого награждения "Грэмми", и я был очень этому рад. Я многое повидал в жизни за столько-то лет, но Маршалл был совершенно особенным, во всех отношениях. И я совершенно отчетливо видел, как сильно этот молодой человек нуждается в помощи и поддержке, в простых житейских советах. С ним рядом всегда был и остаётся Андре Янг, к слову, замечательный человек, умный, я бы сказал, даже мудрый во многих вопросах. Однако, и он не мог ответить на все вопросы, которые возникали в голове Маршалла, и продолжают возникать, но только потому, что ему самому ничего об этом неизвестно. У Андре очень непростая жизнь, в любом случае, я очень рад тому факту, что он и Маршалл поддерживают друг друга в любых ситуациях. А вопросы в голове моего знакомого были серьёзные. Впрочем, мне оставалось только предполагать и догадываться, но я знал, что наше общение не станет лишним. Сначала я вообще не был уверен в том, что Маршалл пойдёт навстречу. Его легко можно было понять: его имидж и его культура не позволяют мягкости по отношению к геям, за подобные вещи в такой среде можно сильно поплатиться. Вопросы не находили ответов, ситуация усугублялась, и я просто не мог молчать. Напряжение и агрессия, в первую очередь, к самому себе, повлекли за собой пристрастие Маршалла к наркотикам, которые чуть не погубили его. Мне всё это известно не понаслышке, и я понял, что нужно действовать. Признаюсь, завоевать доверие человека, который так тщательно закрывался и продолжает закрываться ото всех , далось мне с трудом. Однако, случилось так, что однажды Маршалл заговорил сам. Точнее, я понял это постепенно, понял, сопоставив некоторые факты. Он заговорил сначала с экрана. Заговорил со сцены, когда выступал. Из интервью, когда его спрашивали. Маршалл говорил и отвечал честно, только, разумеется, мало кто понимал, что на самом деле творится в его душе. Я даже не сразу понял, насколько всё серьёзно. Слишком много эмоций, слишком много слов по адресу, слишком много ненависти. Так много, что это стало слишком заметно. К тому времени мы с Маршаллом уже часто и довольно долго стали говорить по телефону. Он ещё не решался заговорить о волнующей его теме, но я чувствовал, что он звонит именно за этим. Правда, сам он звонил куда реже, чем я ему, но он не отказывался от разговоров, исключения лишь составляли те часы, когда он был занят в студии, или имел какие-либо срочные дела. Наши разговоры были разными - в основном короткие, редко - продолжительные, но каждый раз я чувствовал, что они имеют смысл. Маршалл рассказывал мне, в основном, о работе. О днях, проведённых в студии, иногда о своих текстах. Тексты песен вообще могут очень многое о человеке сказать, даже если он берёт какую-то отвлеченную тему. Вся музыка Маршалла была очень агрессивной, я бы сказал, чем дальше – тем хуже. И состояние его ухудшалось. Тогда ещё я был неприятно удивлён, что в песнях резко возросло количество некрасивых и жестких высказываний в сторону сексуальных меньшинств и женщин. Но не только это настораживало. Маршалл выбирал несколько странные выражения для описания своих эмоций. Я бы сказал, чересчур странные для того, кто не хотел бы быть в чём-то подозреваемым. Действительно, он никогда не скрывал, что не выносит женщин, и это напрямую отражалось в его творчестве. Но ехидства по поводу геев в каждой песне привлекали теперь уже не только меня. И я стал наблюдать внимательнее. (1) Семейные ссоры и проблемы Маршалла к тому моменту стали общественным достоянием. Суды с матерью и женой изводили его ещё больше. Не хочу судить других, не хочу давать оценку ни действиям Маршалла, ни кому бы то ни было, просто скажу: всё случилось так, как должно было случиться рано или поздно. Уже тогда мне хотелось сделать что-то для человека, который нуждался в поддержке, как никогда. И я посвятил ему песню о пилоте-космонавте*, каким мне и представлялся Маршалл. Несмотря на то, что её релиз был очень давно, он был именно в год его рождения, и сама песня казалась мне чрезвычайно подходящей. Песня получила новую аранжировку, и я не побоялся озвучить свои мысли на этот счет для любопытствующих. Вся эта история большого резонанса не вызвала, сам же виновник сего происшествия никак не отреагировал. Но спустя всего пару недель он позвонил и поблагодарил за внимание и теплые слова. А потом попросил разрешения приехать. Для меня это было новым удивлением, но, разумеется, я не отказал. Я уже тогда почувствовал, что дело серьёзное и ничего нельзя спускать на тормозах. Маршалл приехал нервный и возбуждённый. Кажется, он мне совсем не доверял в тот момент, да и представляя весь дисбаланс в его душе, несложно было понять. Вероятно, стереотипы, внушаемые обществом, говорили ему, что я должен к нему приставать или ещё что-то такое, но….я просто предложил ему кофе, сесть на диван и поговорить. Маршалл, успокоившись, рассказывал мне снова о своей жизни, но как-то скомкано и сбивчиво, из чего я сделал вывод, что он никак не может перейти к истинной цели своего визита и рассказать о том, что ему действительно нужно было рассказать. Для этого понадобилось ещё около четырёх визитов. Я даже почти почувствовал себя квалифицированным психологом, к которому приходили на прием, который должен был с каждым визитом улучшать и форсировать ситуацию. И в тот самый день, когда ко мне окончательно пришла уверенность, что я ничего не смогу изменить, Маршалл показал мне текст для своей новой песни.** Песня была в его стиле, конечно - полностью чумовая, безусловно обреченная стать новым хитом. Злая, агрессивная, и, в то же время, преисполненная здоровым сарказмом и отличным юмором. Эминем знал свое дело и делал его очень хорошо. Я тогда пробежал текст глазами несколько раз. Нет, этот рэпер никогда не устанет оскорблять и высмеивать тех, кто ему не нравится, но он никогда и не общался с людьми, которых презирал или ненавидел. Но одно имя, одно название группы заставило меня сомневаться. Фред Дерст, фронтмен сверхпопулярной группы Limp Bizkit, я мало что знал о нём. Разумеется, я видел и клипы и даже пару раз мне довелось присутствовать там, где случалось выступать ему и его команде. Ничего не мог сказать, даже приблизительно, за исключением того, что я понимал их желание выражать агрессию, баламутить подростков и искрить неиссякаемой энергией. Сексуальной энергетикой. Сам Дерст не казался мне кем-то особенным, таких звезд я видел настолько много, что в какой-то момент я перестал запоминать их имена. Но Фред Дерст в глаза бросался. Он умел подавать себя публике и делал вполне качественную музыку. Они с Эминемом были похожи, именно с Эминемом, их ярость сближала их. Но я не знал, что это за человек. Маршалл был слишком взволнован и зол. Поток его слов было не остановить и я весь обратился во внимание и слух, чтобы не пропустить ни одной важной детали. Рэпер почти срывался на крик, рассказывая о том, что Фред Дерст поступает безобразно и как смеет он так поступать. Надо сказать, что я не знаю истории знакомства двух молодых музыкантов, мне неизвестно, каким образом альтернативный вокалист оказался в известном клипе Эминема ***, но даже не это было главное. А то, что их странные взаимоотношения становились всё более странными. Мой молодой друг снова показывал мне спустя пару лет свой новый текст. Тогда я ещё не до конца понимал, откуда столько ярости в Маршалле, почему именно к Фреду. Песня опускала всю группу Limp Bizkit, называя участников девочками****, а количество бранных слов достигло невиданных высот. Я попытался выяснить, что же такого сделали рэперу ребята, на что получал разные и не слишком вразумительные ответы. Я не понимал, как может такая беспредметная злость длиться так долго. Остальные исполнители, как правило, фигурировали в песнях от силы пару раз, чего было не сказать об этом случае. Маршалл молчал. Но его поведение говорило за себя само. Как я узнавал позже из интервью, трек всколыхнул общественность, на обе стороны посыпались вопросы, как на Эминема, так и на фронтмена знаменитой группы, которую он в очередной раз в песне опустил. То, что Фред Дерст категорически отказался от суда, хотя это ему было предложено много раз, настораживало. Жизнь отчетливо показала мне, что все, что может принести деньги, так просто не отпускается. Но Дерст подчеркивал свою занятость более важными делами, всю глупость ситуации и так далее. До сих пор вспоминаю об этом с удивлением, но я почувствовал тогда даже некоторую обиду за Маршалла, как бы дико это ни звучало. В конце-концов, эта песня была написана для того, чтобы на неё отреагировали. Нет, я прекрасно понимаю, что реакция только сильнее раззадорит того, кто этого и ждёт, но за этим не последовало ничего, совершенно ничего. И тогда на меня словно выплеснули ведро воды, глаза мои открылись. Прямо в тот же момент я понял, к чему затевалось всё это. Маршаллу было необходимо внимание лидера группы. Ему требовалось, чтобы тот услышал его, ответил ему. Сам же Маршалл кажется, перепробовал очень много способов для этого. Он человек настолько закрытый и сложный, что сказать что-либо прямо для него истинное испытание. Особенно о положительных эмоциях. Из всех этих маленьких кусочков картина для меня стала складываться совершенно очевидная. Молодой рэпер привлек Фреда к работе над собственным клипом, и не получил должного внимания. Затем он перешёл на оскорбления, так как не мог больше сдерживать эмоции. (1) (2) Мои открытия будоражили моё сознание. Я смотрел интервью Эминема, где он объяснял, зачем писал оскорбление. Мне бы хотелось опустить комментарии по этому поводу, ведь я никогда не рассматривал Маршалла в качестве сексуального объекта, хоть и осознавал все его достоинства в эротическом ключе. Для меня он был и остаётся личностью и человеком, которому нужна защита души в первую очередь. Но когда я увидел интервью, я понял, насколько он горит. Сгорает во всех смыслах этого слова, как в моральном, так и физическом плане. Спустя совсем короткий промежуток времени, Маршалл приехал ко мне. У него уже тогда были серьёзные проблемы с наркотиками, сначала я надеялся, что это пройдёт, что он сам поймёт, насколько неправильно травить себя и поддаваться влиянию изменённого сознания. Однако, становилось хуже, и я уже несколько раз намекал и говорил ему прямо о том, что следует обратиться к специалисту. Маршалл то кивал, то отмахивался, списывая всё на мой старческий бред. И вот он приехал ко мне. Он никогда раньше не позволял себе явиться в наркотическом опьянении. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что случилось что-то совершенно из ряда вон выходящее. Всё что я смог сделать, и то с трудом, это усадить молодого человека на диван и дать ему воды. Он был слишком возбуждён; то срывался на крик, то шептал что-то невнятное. Мой знакомый то и дело поправлял одежду и тёр шею, что никогда не было ему свойственно. Сидел и двигался ломано и словно бы неуклюже, и я чуть было не списал всё на таблетки, если бы не то, что я услышал от самого Маршалла… Начав наблюдать за Фредом Дерстом внимательнее, после той самой песни, я ещё чётче отметил для себя его сексуальную энергетику. Увидел его глаза, порочные, хищные, жестокие. Да, он определённо был хищником из той, самой опасной породы, что любят играть с людьми, что любят загонять жертву в угол, наслаждаясь её болью, её страхом и её желанием. Фред был из таких, что любят подчинять и всегда будут это делать. Не удивительно, что вокруг него всегда были женщины, блондинки с модельной внешностью и томными взглядами. Его глаза, холодные и глубокие, словно вводили в транс, подчиняли с помощью неведомого гипноза. Признаться, я не мог смотреть в глаза Фреда слишком долго – словно земля начинала уходить из-под ног, а ведь я даже не интересовался им. Чего нельзя было сказать о Маршалле. Я должен был догадаться обо всём раньше. Глаза Фреда Дерста заставляли почувствовать себя мотыльком, летящим на огонь. Маршалл сказал мне тогда, что больше не может. Что он больше не хочет жить в рамках, в которые он запихнул себя сам. Он сказал, что ложится в наркологическую клинику. Я смотрел на растертые, грубые засосы на его шее, смотрел на скованные, надломленные движения, и одобрительно сжимал его плечи. Мне казалось, что он принял абсолютно верное решение, тогда мне казалось, что это действительно то, что ему нужно, что поможет куда лучше, чем мои пустые слова утешения. Я действительно очень в это верил. Я радовался, что у Маршалла загорелись глаза, радовался, что он словно бы вернулся к жизни, когда вышел из больницы, хотя там ему было очень непросто. Я поддерживал его как мог, но он несколько отдалился, а я не хотел его тревожить. Я не спрашивал ни слова о Фреде Дерсте, мой знакомый продолжал молчать. Но недолго длилась моя радость, как и радость самого Эминема – проблемы накатились новой волной. Едва мой друг вышел из клиники, он сделал повторное предложение своей бывшей жене Ким, и я даже, признаться, обрадовался этому факту. Но их брак продержался всего восемьдесят три дня. Я бы сказал, что это событие выбило Маршалла из колеи, и так оно и было, но ровно через неделю после того, как официально был объявлен развод, случилась настоящая трагедия. В нелепой перестрелке погиб лучший друг Эминема – ДеШон Холтон - и этот удар стал контрольным выстрелом. Маршалл не мог выдержать всего, это было для него чересчур серьёзно; слишком неподходящее время и место, происходящее словно выбило почву из-под его ног. Он снова начал принимать наркотики. Я был в полном смятении. Не представлялось возможным всё время быть рядом, но я старался изо всех сил. Но Маршалл только замыкался в себе сильнее, а в его текстах появилось ещё больше боли, злобы и отчаяния. И тогда я услышал их песню. Произошло это случайно, несмотря на то, что я следил за жизнью и творчеством моего друга, у меня было очень много работы. Песня исполнялась двумя голосами и содержала куски уже знакомого мне текста. Никак, никак я не мог поверить собственному слуху. Эминем записал песню с Фредом Дерстом, и она имела…более чем странное содержание.***** Настолько, что это вновь заставило меня обеспокоиться. Настолько, что мне стало необходимо как можно быстрее убедиться, что с Маршаллом всё в порядке. Но ничего не было в порядке. Мой знакомый перестал видеться со мной, не звонил и не брал трубку. Сказать, что меня это волновало – значило ничего не сказать, я не находил себе места. Как я узнал лишь много позже, он даже перестал записывать песни, писать тексты. Он проводил все дни дома перед телевизором. Но ещё больше меня волновало, где проводил своё время Фред Дерст. Это случилось так внезапно. Всё происходящее напомнило мне дьявольский калейдоскоп, безумную игру теней, разбитое зеркало…Тем декабрём, незадолго до Рождества, поздно вечером, почти совсем уже ночью в моём доме раздался звонок. Звонок, сообщивший мне ужасную весть; Маршал Мэттерс срочно госпитализирован с передозировкой. Всё было как в тумане, я метался по своему дому, судорожно собирая какие-то вещи, звоня по каким-то телефонным номерам. (2) (3) В реанимацию добрался через минимальное количество времени. Никаких репортеров, никаких журналистов, только хмурые, серьёзные врачи и взволнованные медсестры. Я был настолько взволнован и шокирован, что не сразу заметил тёмную фигуру, которая тенью скользнула к выходу, когда я вошёл в помещение. Почти следом за мной приехал Андре Янг, я знал, что он не бросил бы никогда своего подопечного, своего близкого человека в беде. Я не помню, сколько времени мы провели в больнице, но так и не были допущены к Маршаллу, он в тот момент был в слишком тяжелом состоянии. Мне кажется, что я не спал несколько суток, ежечасно проверяя состояние моего друга. Я не мог думать о работе, я плакал и молил Бога о милости. Я просил дать этой потерявшейся душе ещё один шанс, умолял его разрешить Маршаллу начать всё с чистого листа. Я знаю, что Бог есть. Я знаю, что чудеса в жизни случаются. Через три дня я поехал навестить Маршалла в больницу. Врачи сообщили мне, что смертельная опасность миновала. Я поднимался по лестнице с трепещущим сердцем. Я так боялся, что не смогу правильно подобрать слова, не смогу ни поддержать, ни утешить. Я вошёл в светлую, чистую палату и замер на пороге. У кровати, на которой лежал молодой человек, бледный и слабый, сидела тёмная фигура. Рядом со спящим Маршаллом сидел Фред Дерст, который держал его за руку. Он медленно поднял на меня глаза и я невольно вздрогнул, увидев в них ответы на все свои вопросы. Глаза Фреда были ещё глубже, чем я думал. В них было столько тоски и боли, что моё сердце, кажется, едва не остановилось в тот момент. Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, пока я не повернулся и не вышел из палаты. В коридоре я пытался придти в себя, но одно я знал точно – я не хотел помешать им сейчас. Домой я ехал с чувством, что тяжелый камень упал с моего сердца. Снова и снова я вспоминал глаза Фреда, который крепко держал руку. Я был не просто уверен, я знал, что он больше никогда её не отпустит. (3) Сейчас Маршалл стоит передо мной. Он не принимает наркотики уже почти два года, следит за собой и прекрасно справляется – я проверяю как у него дела каждую неделю, звоню, чтобы вновь услышать его голос, наполненный новой жизненной энергией. Мы периодически гуляем на природе и он заново начинает любить жизнь, смотреть на неё по-другому. Эминем снова в деле, вот-вот выйдет новый альбом, композицию для которого он мне принёс. - Что ты думаешь об этом, Элтон? – спрашивает он меня, и глаза его лучатся внутренним светом, - я ещё сделаю клип, это будет настоящая бомба. Я легко улыбаюсь и одобрительно киваю. Мы оба знаем, что тот, кто будет внимательно смотреть, обязательно оценит. - Только не одевай светлый парик, Маршалл, - говорю с трудом сдерживая смех, - иначе, боюсь, релиз твоего альбома свет увидит ещё не скоро.
(4)
____________________________ * - песня "Rocket man", первый релиз в 1972 году, перезапись - в 2001м. ** - песня "Without Me" - 2002 год. *** - песня и клип "The Real Slim Shady" - 2000 год **** - песня-дисс на Limp Bizkit "Girls" – 2004 год ***** - песня "Turn me Loose " – 2007 год
Это совершенно гениальная переписка двух менеджеров, которым не выплатили годовой бонус:
читать дальшеСобеседник 1 может, групповое письмо боссу напишем?
Собеседник 3 на тему “где наш бонус”?
Собеседник 1 да точнее, на тему: “где наш бонус, бля?” Вежливый вопрос - обещали бонус, а не слуху, ни духу как трактовать? ждать - не ждать? работать - не работать? зарплата будет ли задерживаться, и будет ли вообще? вы что там, совсем охуели? в таком вот стиле
Собеседник 3 можно написать в стиле Шекспира: аванс уж близится, а бонуса все нет
Собеседник 1 безусловно, только это получится всё-таки в стиле произведения пера Пушкина А.С. “Пиковая Дама”, но сказано сильно. В стиле Вильяма нашего Шекспира будет: клянусь луной, посеребрившей кончики деревьев, что бонус жду я
Собеседник 3 аванс уж близок, дни идут, Кажись, нам бонус не дадут
Собеседник 1 это Некрасов или Лермонтов эпохи “Бородина”
Собеседник 3 Надо что-нибудь в стиле Маяковского накреативить, вот силища будет
Собеседник 1 Волю железную к небу гневля без денег горю, словно “Челеннджер” Не вижу я бонуса - что за фигня, товарищ топ-менеджер?
Собеседник 2 еще хайку надо написать Плачет девственница чистой слезою Ей платье невесты не сшить Накрылся бонус, словно сад первым снегом
Собеседник 1 Я прозу напишу. По Кингу
Собеседник 2 чу! мелькнула тень… и призраки Бенджамина Франклина покинули замок
Собеседник 1 Это не Кинг. это у тебя готическая проза какая-то. Шелли или Уальд
Собеседник 2 У Кинга было бы так… капельки пота стекали по лбу и заполняли глаза… Джек судорожно кликал по страницам интернет-банка… Бонуса не было…
Собеседник 1 я фабулу написал про менеджера, отгрызшего себе ногу
Собеседник 2 Можно с Артура Конан Дойла начать: - Холмс, почему я не могу оплатить мобильник с пластиковой карты? - Ватсон, это же элементарно! Вас кинули на бонус!
Собеседник 2 Бля, стесняюсь подумать, как это было бы у Достоевского Хотя у него это Действительно БЫЛО
Собеседник 1 у Достоевского всё просто менеджер, оставшись без бонуса, в начале книги пилит откат …и крысит бюджет а потом остаток толстой книги боится СБ
Собеседник 2 Кто я, манагер-окладник? или подающий надежды профессионал-яппи - думал Родион
Собеседник 2 Возвращаясь к поэтам… А вот если бы допустим Есенин…
Собеседник 1 Есенин, “письмо управляющему” Выхожу один я к банкомату?
Собеседник 2 Или представь как у Блока Я. Банкомат. И ипотека. Без бонуса такой кредит Платить ещё мне четверть века…
Собеседник 1 четвёртой строчки пока нет
Собеседник 2 И жопа от труда болит (с таким декадантским намеком)
Собеседник 2 самое сложное знаешь что?
Собеседник 1 ?
Собеседник 2 в прозаическом Бианки-стайле написать или в стиле Бунина (высокий эротизм ***ы, оголенной невыплатой бонуса)
Собеседник 2 (13:43:13 19/11/2008) он шел и радовался: стрекотали сойки, трещал дятел, где-то вдалеке токовал глухарь… как приятно снова слиться с природой, как приятно понимать, что твой истинный дом - это лес… и незачем расстраиваться об ипотечной квартире, которую забрали эти милые молодые люди из банка… да и зачем мне бонус… и он весело зашагал в стороны большой солнечной поляны
Собеседник 1 (13:43:55 19/11/2008) хорошо а вот бунина действительно сложно
Название: Накорми тигра. Автор: Ашиеру Блэк. У автора тут зоопарк целый, чё хотите-то. Пэйринг: Дерст/Эминем. Рэйтинг: NC-17. Саунд: Rishloo - Disco Biscuit. Примечание: дисс, о котором говорил Эминем в начале текста - Eminem - Girls. Примечание второе: за саунд благодарить Тэя. Примечание третье: за эпиграф благодарить Антона. Примечание четвертое: за появление самого текста благодарить одного полосатого. Примечание пятое: ебал автор свои примечания... Посвящается Фредерику.
Мягкие лапы Обнимут постель Ты поймёшь Что я этот зверь (с)
- Я написал этот дисс, потому что они девочки, - Эм касается пальцами собственных губ, Эм касается пальцами кончика носа. - Они действительно как девочки, да. Вот поэтому-то я этот дисс и написал. Эминем слышит тихие смешки, Эминем почему-то нервничает. Эминем чувствует, будто кончит прямо сейчас, от одного упоминания имени Фреда Дерста, или его группы. Идите нахуй. Ебаное интервью. Ебаный Дерст. Эминем вмазался, чтобы поговорить с журналистами. Эминем вмазался, чтобы думать чуть меньше о Дерсте, так, как он думает; но это не особо помогло, если честно. Эминем пиздит минут десять, чуть меньше, после чего ему кажется, что его выебали. Поимели. Что его отодрали - Дерст отодрал - одним упоминанием, напоминанием о своем существовании. Сучка. Дерст сказал ему: - Сучка. В гримерке после одного из выступлений Эма; Дерст так ему и сказал. Сучка. Фред ждал его в гримерке, чтобы сообщить это. Фред щурился, скрестив на груди руки. - Скажи уже, что тебе надо от меня, - сказал Дерст. И от этих слов Эминема бросило в дрожь. Эминем сказал бы - от ярости; Дерст усмехнулся и поправил бы - от возбуждения. Идите все нахуй, честно. - Сучка, - повторил Дерст. Фред улыбался почти ласково, глядя на него. Зверь. Дерст вышел из гримерки, так медленно, так неспешно; слишком быстро, чтобы Эминем мог придти в себя и броситься на него с кулаками, воплями, ненавистью и агрессией. Фред похож на зверя. Эминем почти добегает до сортира после этого ебаного интервью. Ему надо вмазаться еще раз. Холодная вода на горящие щеки. Горящий лоб. Искусанные, припухшие губы. Ему надо спустить пар. Ему надо подрочить. Эм склоняется над раковиной, Эм ополаскивает лицо. Эминем поднимает голову, вглядываясь в собственное отражение в зеркале. Фред Дерст, так похожий на зверя, стоит за его спиной. Губы облизывает, смотрит немигающим взглядом, улыбается почти ласково. - Марррршал, - Дерст почти рычит, ласково, когда произносит его имя. Его настоящее имя. Эминем вздрагивает, Эминем оборачивается. Эминем оказывается впечатанным в стену, тут же; Фред вжимает его в стену спиной своим телом. Фред смотрит Эму прямо в глаза, немигающим взглядом, обжигающим взглядом. Почти ласковым. Почти нежным. Марррршал. На тигра. Дерст похож сейчас на тигра. Голодного настолько, чтобы выйти на охоту снова; сытого настолько, чтобы дать себе возможность поиграть с очередной жертвой. С ним, с Эминемом поиграть. С Марррршалом. Фред прижимается щекой к щеке Эма, трется легко, посмеиваясь. Дыхание у Эминема сбивается в раз, Дерст просовывает колено между его ног. - Ты уже решил, чего хочешь? - Дерст смеется ему на ухо. - Чего тебе надо? Зверь внутри Дерста подходит, подкрадывается тихо, подушечки лап мягкие; подступает ближе. И полосы на шкуре, кажется, переливаются; черные полосы на рыжей шкуре. Дерст ведет языком от его уха, к шее, ниже, пробует, лижет; прикусывает мягко, когда Эминем вздрагивает. Посмеивается, смеется, ладонями по его бедрам проводит вверх, когда Эминем прижимается к нему. Вжимается; возбужденным членом к его колену. Марррршал. Сучка. Фред поднимает голову; улыбается почти ласково. Фред смотрит на Эма, прямо в глаза, обжигающе, возбуждающе. Эминем выдыхает шумно, хрипло, к губам Дерста тянется сам, целуя коротко, быстро, отстраняясь тут же. Пытаясь отстраниться. Дерст вжимает его в стену собой, Дерст кусает Эма за губы, впивается в его рот; снова, снова и снова. Целует. Кусает. Рычит, сжимает пальцы на его бедрах, задирает его футболку, расстегивает его штаны. У Эминема подгибаются колени. Зверь внутри Фреда ухмыляется. Зверь внутри Фреда рычит. Улыбается почти ласково. Эминем трется бедрами о его колено - сам. Эминем гладит его шею кончиками пальцев. Эм закрывает глаза. Пальцы утопают в рыжей шкуре, зверь, тигр внутри Дерста ласково щурится. Пальцы проходятся по загривку, Фред лижет языком его губы. Дерст царапает легко поясницу Эма. Раздразнивает, заставляя его выгибаться, заставляя его хотеть большего. Ладонь Дерста поглаживает Эма между ног, сквозь ткань белья. Мокро. Липко. Марррршал. Фред рычит ему в рот, губу нижнюю Эминема прикусывает, облизывает, обсасывает. Подушечки пальцев, подушечки лап, Дерст касается члена Эминема так осторожно, так, почти неощутимо. Так похоже на пытку. Эминем стонет сипло ему в рот. Зверь внутри Дерста играет. Эминем поворачивается, лицом к стене, спиной к Фреду - сам. Эминем спускает с себя штаны, с бельем вместе, до колен - сам. Эминем подставляет задницу, Эминем закрывает глаза. Дерст вылизывает его ухо, успокаивающе, медленно, почти ласково. Подушечки пальцев поглаживают Эма между ягодиц. Фред вставляет в него пальцы, резко, рывком, едва Эминем расслабляется. Фред рычит ему на ухо. Зверь внутри Дерста рычит. Зверь внутри Дерста - жестокий, жесткий, почти ласковый в своей игре. Подразнить Эминема. Поиздеваться над Маршаллом. Зверь внутри Дерста знает, как давно его сучка его хочет. Зверь внутри Дерста урчит от удовольствия, чувствуя, как сильно Маршалл хочет его. - Маррршалл, - Фред ухмыляется, Фред вылизывает ухо Эминема. - Ты решил, чего хочешь? Дерст разводит пальцы внутри него, и Эминем стонет вместо ответа. Хрипло, пошло, почти неприкрыто. Дверь сортира, конечно, не заперта. Войти может кто угодно, в любой момент, прямо сейчас. Эминему так хорошо. Эминему так похуй на это. Подушечки лап касаются пола, мягко, почти неслышно. Легкий шорох. Маршалл почти чувствует дыхание зверя на своей шее. Маршалл почти чувствует близость клыков. - Маррршалл, - Дерст легко кусает мочку его уха, требуя ответа. - Решил, - Эминем закрывает глаза, Эминем стонет, глухо, снова. Дерст лижет его шею. Зверь внутри Дерста ждет. Хвост тигра подрагивает, нервно, черные полосы переливаются на шкуре. Пальцы утопают в мягкой шерсти, тепло; зверь внутри Дерста рычит ему на ухо почти ласково. Зверь внутри Дерста рычит в его голове. Фред вытаскивает пальцы, медленно, мучительно медленно, превращая это в еще более изощренную пытку. Почти заставляя Маршалла кончить. Зверь внутри Дерста все еще ждет. - Тебя, - выдыхает Эминем. У Эминема подгибаются колени. Мягкие лапы тигра давят на грудь, затрудняя дыхание, и без того прерывистое, хриплое. Мягкие лапы; Эм различает каждый волосок, черные полосы на рыжей шкуре. Дерст надавливает подушечками пальцев, раздвигая его ягодицы, Дерст входит в него, так же медленно, одним движением, глубоко. Маршалл запрокидывает голову, стонет сипло, протяжно. - Моя сучка, - Фред почти рычит ему на ухо. Фред улыбается почти ласково, замирая в нем. Зверь внутри Дерста придавливает Эминема к полу, придавливает к земле, нависая над ним. Зверь внутри Дерста смешно фыркает, лижет шершавым языком его губы. Маррршалл. Подушечки пальцев, подушечки лап. Эминем чувствует, как усы тигра внутри Дерста щекочут его шею. Дверь сортира все еще не заперта. Сюда все еще может кто-нибудь войти. Любой, кому приспичит отлить, или вмазаться, или помыть руки. Любой, кто заинтересуется стонами Маршалла. Любой, кто заинтересуется рычанием Фреда. Любой, кто заметит отпечатки тигриных лап. Дерст начинает в нем двигаться, медленно, сильно. Эминем стонет, протяжно, неприкрыто, пошло; с каждым толчком. По нарастающей - быстрее. По нарастающей - громче. Пальцы Фреда на бедрах Маршалла; Эм чувствует, как Фред дышит ему в шею хрипло, обжигает дыханием, жжет, подпаливает затылок. Зверь внутри Дерста впивается клыками в горло Эма. Нежно, почти ласково. Фред сжимает пальцы, насаживая Эминема на себя; еще сильнее, еще глубже. Эминем кусает губы, только чтобы не сорваться на крик. Эминем сжимает в себе член Дерста, когда кончает. Дерст кончает следом за ним, в него. Выебанная задница. Маршалла поимели. С Маршаллом наигрались. Даже не так - с Маррршалом наигрррались. Фред дышит тяжело ему в шею. Пальцы Эминема в его собственной сперме; Эминем чувствует, как у него подгибаются колени. Эминем не сползает на пол только потому, что Фред все еще вжимает его в стену собой, все еще прижимает к себе. Его, Дерста, сучка. Фред легко прикусывает шею Маршалла сзади. Подушечки пальцев. Подушечки лап. Эминем никак не может выровнять дыхание, Эминем никак не может отдышаться. Зверь внутри Дерста лежит у его ног, довольный и сытый. Зверь внутри Дерста рычит, почти ласково, ухмыляется, фыркает насмешливо. Зверь внутри Дерста кусается. - Одевайся, - Фред шепчет хрило на ухо Эму. - Поедем ко мне. Тон Фреда не допускает возражений. У Эминема возражать нет ни сил, ни желания. Подушечки пальцев Дерста гладят его шею; Эминем послушно натягивает на себя штаны. Зверь внутри Дерста рычит. Зверь внутри Дерста хочет еще.